Рейс на Утопию. Часть 1. Патриот с Земли Космохолет "Патриот" был обычным транспортным кораблем. Только что преодолевшим область гелиосферы, а это точно там, где условная граница Солнечной системы обрывается, обозначая крохотную искру, уносимую пламенем Вселенского Костра. Незаметную веснушку на плече Астерии, в одиночестве бредущей по Млечному Пути. В длину космохолет протянулся на километр и двести тридцать метров, при этом имея в воображаемом сечении не более пятнадцати. Субсветовое растяжение Адольфа Эйнштейна не имеет к этому "беспределу" никакого отношения. Официально к расчетам прибавлялась бухта сверхпрочного лазерного троса, выпростанная теперь во всю длину от непосредственно основного корпуса до стабилизатора, словно блесны на леске, летящего далеко впереди. Канат, сплетенный из оптоволокна, затвердевал от давления мощного светового пучка и передавал стабилизирующему наконечнику усилие перепончатых отражателей. Такие предосторожности защищали от шальных частиц, давая шанс основной массе корабля увильнуть в сторону, а стабилизатор заменить на один из резервных. В подтверждение этой инженерной задумки можно сказать, что, во-первых, никакой радар не смог бы испускать волны, обгоняющие корабль на сверхсветовой скорости, а во-вторых этим решался парадокс "пешехода под дождем". Как гласит одноименная теорема - спешащего человека намочит столько же капель ливня, сколько и медленно переставляющего ноги. На сверхсветовых скоростях разумеется. Если представить, какой великаншей была бы школьная учительница, владелица более чем тысячеметровой указки, то размер её бюстгальтера завершался б, несомненно, тремя нулями. Точное число вычислил в уме Панаджин, бортинженер "Патриота" и негласный тамада на праздновании Посвящения, приуроченного к выходу из гелиосферы и завершающегося шуточным жертвоприношением Царству Вакуума. Кроме него в кают-компании присутствовали: капитан космохолета Стоунер, доктор Ермаков, бородатый и угрюмый стажер по имени Вадик, агроконсультант Фил и его неотлучный зоодроид Гера2067. Вместе с заводилой спектакля это и был завершенный перечень экипажа. Посвящению подвергался великовозрастный "юнга", первый раз готовясь вкусить межзвездный эфир. С горьковатым привкусом вездесущей темной материи и случайной молекулой азота. Индус Панаджин закатил глаза от восторга, поднося виновнику торжества твердую капсулу, в которую "зачерпнули" пустоты, зияющей за бортом. Капсулу предоставил Док, обычную, медицинскую, растворимую в желудочном соке. Когда кислота разъедает оболочку, то на секунду посвященному кажется, будто бы он проваливается внутрь самого себя. Все остальные, кроме зоодроида, в разное время уже перенесли данную процедуру. – А теперь четвертование! – объявил кульминационный момент Панаджин, уже сделавший три иньекции чистейшего виски. Капитан поправил фуражку и высоко поднял над головой электропилу, позаимствованную с противопожарного стенда. – Да здравствует Король Эфира, Всепоглощающий и Неизмеримый... – Вращающиеся резцы, рассчитанные на резьбу по металлу, отхватили сначала две руки, вместе со спинкой стула, а потом и дергающиеся конвульсивно ноги. Принадлежавшие дроиду, конечно, составленному из биоматериала, преимущественно геномодифицированных саламандр и ящериц. Электроинструмент кашлянул и заглох, в щетки ротора случайно проникла жидкая плазма искусственной крови. Но дело сделано. Вадик поморщился, сработал вакуумный заряд в груди. – Ничего, Герасим быстро регенерирует, – по-своему понял его отвращение Фил, ровесник бородача. И похлопал по спине. Ох, лучше б он этого не делал! Посвященного чуть не вывернуло наизнанку вторым рвотным позывом, но он сдержался. Не думать о реках, только не думать о золотисто-коричневых реках Немезиды... – Все в порядке? – Доку было из-за чего волноваться, кроме того он разгадал еще не весь корабельный запас судоку. – Так, следи за пальцем, дорогой... Окей. Двигательная моторика в порядке. ...Панаджин, не направляй петарду в лицо... Иди в каюту и проспись, Вадим, шоу закончено. Но у Вадима все расплывалось перед глазами. Двойные карлики, красные и белые. Нельзя смешивать иньекции, согласился он сам с собой, особенно с той бормотухой, что достал из заначки индиец. – Караван верблюдов, – остальные участники, люди, взялись за руки, приговаривая что-то вроде: – Караван верблюдов идет в святые земли. Караван верблюдов, груженый марихуаной, идет в святые земли... Тарабарщина какая-то, отмахнулся бородатый. Но доля правды присутствует. На какое-то время экипаж забыл о новопосвященном. Панаджин захрапел, припав к ложному подоконнику у телепостера. Фил отправился за каталкой для транспортировки подопечного, уже пустившего ростки в поисках конечностей. А доктор Ермаков и капитан Стоунер взяли по бездымной сигаре каждый. – Как тебе новичок? – спросил капитан. – Ммм... – затянулся ароматизированным паром Док, потом расшифровал мысль: – У него среди личных вещей гарнитура из макарон. – ?! – Макароны в форме букв и цифр. Миновало сканеры как гастрономический изыск. Волнует меня другая составляющая, психологическая. Пых-х... Стажер признался, что разбрасывает эти припасы целыми горстями, и они часто составляются в слова и целые предложения. – Все зависит, насколько часто он этим хобби, подчеркиваю - хобби, занимается, вероятность то существует. У нас у всех есть пристрастия. Вот Фил, например, коллекционирует музыкальные альбомы Саши Грей. – Для выпадения словосочетания "Вадим, ты всего лишь выдуманный персонаж фантастического рассказа", надо очень постараться. Пых-х... – Даже так? – капитан Стоунер искренне удивился, как при случайном нырке в шлейф пропавшей кометы. – Психология говорит что-нибудь об этом? Фил, прикрой дверь на минутку, нам надо обсудить дела... – Рекомендовал бы не торопить события, – Ермаков был невозмутим. – Вот прибудем на Альфу Центавра, сдадим груз, "Патриот" сдаст, и я свой, там разберемся. – Док, какой еще СВОЙ груз ты имеешь ввиду? Проклятье, контрабанда на контрабанде! – Стоунер... – Да? – Я не могу вспомнить, что это за груз. Не могу сказать. Но там целый контейнер. Здоровенный. – На корабле один единственный официальный груз – десятки тонн отборных конопляных семян, для посадки на Альфе Центавра. Грузовые люки еле захлопнули. Даже матрасы и подушки забиты этим дерьмом. Что за контейнер мне подбросила Федерация вдобавок? В дверь заглянул Фил. – Сэр, Герасима нужно срочно в питательный раствор поместить, а то засохнет, бедняга... – Да-да, мы с доктором пройдемся. Сделаем обход. Занимайся. Когда они покинули кают-компанию, оживленно переговариваясь, из коридора, присыпанного конфетти, приполз Вадим. Пересохшими губами он словно пережевывал туманности, а глазами тушил квазары. Так ему было паршиво и тягостно. – Фил, Фи-ил, помоги мне! – Что случилось? – Когда мы взлетали, помнишь, тряхнуло так прилично? Мне показалось тогда, что соринка в ноздрю попала. Теперь я уверен. Это семечко. Они повсюду. Помоги мне, Фил, оно уже наверное проросло мне в мозг!.. – Герасим... – Так ты предпочтешь спасти жизнь этому дроиду, чем человеку и сослуживцу? – язык Вадика заплетался, будто ища выход из ленты Мебиуса. Водворив стажера в его каюту, Филипп бросил взгляд на пол, усыпанный белыми иероглифами, при приближении лица они оказались кириллическими буквами. Отчетливо читалась надпись среди прочего беспорядка: ЛЬДNНА ПО КУЬСУ ПРRMO Какая еще льдина? Это не "Титаник". Филипп с сожалением посмотрел на украшенное бородой лицо, прижатое к подушке. Совсем плохо человеку. Но стажер не отправился в обморок, он схватил корабельного ботаника за рукав хемпового комбинезона. Сипло выдавил: – Главное миновать границу Солнечной системы, за ней будет еще одна граница - Нефритовая, потом третья, четвертая... Ясно, как вакуум, что говоривший бредил. Где там Док? По громкой связи Фил попытался достучаться до рубки управления. Тишина в ответ. В медотсеке тоже. Точно такое же кромешное беззвучие, как за корпусом корабля на многие гигаметры вокруг. А капитан вместе с доктором изучал содержимое таинственного контейнера, большую часть объема которого занимал пенопласт, скрывая то ли раму, то ли каркас какой-то. Когда вся обертка была сброшена, то их взорам предстала гильотина. По всей видимости – исправная. Подобные устройства можно встретить сейчас если только в земных музеях. – Как изволите видеть это в бортовом журнале? – капитан привык смотреть фактам в лицо и в лицо собеседнику. Док рассеяно протер очки. Но водрузив их на переносицу, последний не успел ответить, динамики под потолком ожили и озабоченный Фил спросил из глубины переговорных устройств, что же все таки происходит? Новобранцу нужна срочная неврологическая помощь. Ермаков, пользуясь случаем ускользнуть от неприятного разговора, поспешил к раздвижным створкам. Автоматика послушно развела их в стороны, разделив цифры "1" и "5". – Доктор Ермаков, я вас никуда не отпускал! – Наклею пациенту успокоительный пластырь, и потом вернемся к теме... Тем временем Филипп, отделавшись от цепких рук товарища по патриотизму, пронизывающего пространство, вернулся в кают-компанию, с тем, чтобы завершить начатое. – Пресвятая Малифисента! – воскликнул он, жалобно дернув кадыком. – Только не это! Нет! Зоодроид дотянулся все-таки до запчастей своих, но на этом его жизненные силы иссякли и началось необратимое трупное окоченение. А это означало, что без специализированной золушки, специально натасканного помощника, Филиппу придется самому перебирать весь груз на предмет испорченных семян, зернышко к зернышку. Что может быть хуже? Словно отвечая на его мысли, весь корабль сотрясло чудовищным ударом, застигнутая врасплох аппаратура "Патриота" попыталась выправить курс и уравнять искусственную гравитацию с вектором действия неожиданной внешней силы. Частично ей это удалось. Многие незакрепленные вещи оказались перевернутыми на бок, но с командой корабля случился реверанс. Сначала Стоунера с доктором, а потом и Фила наклонило под невозможным углом к ребристому полу, а затем мягко вернуло в прежнее вертикальное положение. Агроконсультант открыл осторожно глаза и чуть не шарахнулся в сторону от неожиданности. Прямо перед ним по стойке "смирно" вытянулся зоодроид. Потом до Фила дошло. Бортовые процессоры ошибочно определили мертвого искусственного помощника как полноценного члена экипажа и заботливо, как ребенка, выставили по одной оси вместе с остальными. Будет, о чем рассказать по возвращению на Землю, быть может, эта случайность – лишний факт в пользу признания равных прав у дроидов и людей, которой заинтересуется Общество Одухотворенной Нечеловечности. От легкого толчка нечеловечность откинулась обратно на каталку. – Льдина, – вдруг сообразил Фил, покрываясь испариной. Но это же невозможно. В открытом космосе не дрейфуют айсберги. Он оглянулся в поисках консультации, но ни бортинженер, ни его чакры не обнаруживались невооруженным взглядом. Наверное, курит кальян в собственной каюте. Потом будет опять разглагольствовать о невидимых богах с Плутона и длинноногих лунных девах, все как одна – с врожденным плоскостопием... "Фил! О, небесный собрат Панаджина, они едят мое сердце, вот здесь, это прекрасно, прекрасно как их мягкие языки и ладони, скользящие по коже, даже сейчас я чувствую эти прикосновения..."... Чуть не сбив растерянного агронома, в кают-компанию ворвался Док, сунул под мышку электрорезак и был таков. – Здесь что - с ума все посходили? – И по пустому коридору разнеслось затихающее "тили-тили". Фил театрально сплюнул в выдвижной мусороприемник... Входной шлюз в кормовую рубку заклинило изнутри, поэтому капитан принял решение проделать "кротовую нору" в дюралюминиевой стене отсека. Но поврежденная электропила жевала металл с неохотой, сопя и пуская белесый дымок. В итоге устройство приняло на себя короткое замыкание и умолкло навеки. – Придержите, доктор, – кивнул на отогнутый лист Стоунер, готовясь протиснуть туловище в образовавшуюся расщелину. Это ему легко удалось и затем со стороны командного пульта донеслись шум и ругательства. – Упавшее кресло попало прямиком в блокиратор шлюза, – пояснил кэп, появляясь на пороге. За его спиной экраны обзора показывали что-то несуразное. Док понял, что это стабилизирующий модуль, который он не привык видеть так близко. Впечатанный в бушприт. – Посторонний на борту! Внимание! Посторонний на борту! – загробный механический голос прорычал откуда-то сверху. Вот еще недоразумение, подумал доктор. – Где он? – вслух удивился и глава экипажа. – Внимание! Посторонний в кормовой части. Идентифицированы трое: астромедик Ермаков, капитан корабля Стоунер и капитан корабля Стоунер... Дважды упомянутый Стоунер чертыхнулся по-английски и, поправив китель, выбрался через рваное отверстие в переборке, словно сквозь вскрытую консервную банку. Несколько секунд его не было видно со стороны командного мостика. Вернулся капитан обычным образом - сквозь шлюзовую дверь. Стоило "двойнику" сделать это, как громкоговоритель заткнулся. Вы уже догадались, наверное, что "эффект близнецов", предсказанный Джимом Хокинсом для сверхсветовых скоростей, был здесь ни при чем. Капитан дернул за кольцо в центре отсека и приподнял из пола панель, словно открывая вход в темный подвал под древним Ликом Марса. Там, пробуксовывая на месте, электромоторы пытались втянуть армированный канат обратно. Трос не отстегнулся, крепление серьезно деформировано. Стабилизатор разворочен несколько не по расчетам, ведь в межзвездном промежутке пешеходу трудно встретить на пути что-либо крупнее конопляного семечка. Датчики по факту столкновения известили о ледяной глыбе, болтавшейся здесь со времен зарождения желтой звезды. Еще тогда участь "Патриота" и судьба его миссии была предрешена. – Нам абсолютно нечем отсечь массу "Арьегарда-один", перерезав кабель, чтобы подключить затем второй стабилизатор, – сказал Стоунер, вспоминая истерзанный электрорезак и столовое серебро в ящике камбуза. – Корабль летит в никуда. В проеме показался Филипп, нижняя часть лица которого застыла в неестественной улыбке. На поясе болтался огнетушитель. – Докладываю, что в грузовом секторе подавлено возгорание. Доктор, сделайте что-нибудь с моими щеками, уберите этот жуткий оскал... – Постойте, у меня есть идея! Док включил громкую связь. – Прием, это доктор Ермаков!.. – Поклон тебе, Ермаков-джа, брат мой и великий целитель... – Панаджин, освободи эфир, мне нужен стажер! – Стажер на связи. – Что говорят буквы?.. Длинная пауза. Напряженная. Миллиарды одурманивающих снов, заключенные в посадочный материал марихуаны, в кармической стойкости ждали своей участи. – Буквы сказали... "используй гильотину"... что вообще происходит там у вас? Капитан переглянулся с Ермаковым. –Так, Фил, подгоняй свою тележку к контейнеру номер пятнадцать. *** Пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать... Разрушение. Вадим осторожно перевел взгляд от тумблера с подписью "Отварение" в сторону прямоугольного окошка, разделяющего шлюзовую камеру напротив, своеобразный тамбур, и узкий скафандровый отсек, в котором стажер и встречал двух полицейских. Ожидая, пока шлюз с инспекцией наполнится воздухом, Вадик рассматривал матовые шлемы и широкие плечи прибывших. Мужчины в черных и глянцевых астрокостюмах стояли неподвижно. Словно морские котики на белоснежном фоне айсберга, стерильного как халат медсестры, входного люка. Котики прибыли с военного корабля-буксира, который тянул космобаржу на длиннющем тросе, сплетенном из одной молекулы. ...Пять. Четыре. Три. Два... Разварение шлюзовой камеры. Смотровое стекло уползло вверх, вместе с тем, как щель под ногами стала расширяться. Две пары вакуумных сапог, армейского образца, затем покатые наколенники скафандров, после них с блестящими пряжками пояса... и ножи. Удерживаемые в латексных космоперчатках примерно на уровне живота. Фигуры в скафандрах, неожиданно держащие по разделочному тесаку каждая, испугали Вадима до дрожи в коленях и локтях. Это не полицейские. Необходимо бежать... Он посмотрел вниз. Правая нога весила семьдесят одну тонну, а левая восемьдесят шесть. – Тревога! Потусторонние на корабле! – взвыла система оповещения. Минус один. Минус два... Раскрытие глазных створок. Вадим проснулся и шумно выдохнул. Приснится же такое! Конечно, по-спартански плотный матрас, набитый непророщенными зернами конопли, навевал причудливые сновидения, но кошмары посещали его владельца не так часто. Может быть – заказать сеанс психорегуляции у Дока? Доктора Ермакова он нашел в кают-компании за накрытым скатертью из фольги и сервированным столом, также там находился Панаджин, бортинженер корабля. Они праздно ожидали Филиппа, специалиста по агрономии, чтобы традиционно намекнуть последнему о его очереди побыть официантом и принести из камбуза еду. Фил угробил старого зоодроида и теперь все обязанности зеленого слуги свалились на его плечи. Вы спросите, почему "старого"? Дело не в возрасте, а в преемственности, вместе с которым передалось и имя, хотя в отношении дроида более уместно сказать - "собственное название модели". История такова. Неделю назад Фил, как всегда причитая на несправедливости судьбы, перебирал позеленевшими пальцами посадочный материал марихуаны, основной груз корабля. К слову говоря, корабль нес на фюзеляже многозначительную надпись – "Патриот". Так вот, перетасовывая подгнившие зерна от нетронутых, ладони агротехника натолкнулись на странный предмет, внешне напоминавший огурец в форме веретена, потом в том же месте еще один такой-же... Всего семян-переростков, а именно так их классифицировал Фил, найдено в первом грузовом отсеке три штуки. Поместив их в питательный раствор, чтобы затем составить дневник наблюдений за корнеплодами, ботаник отправился обратно на ненавистную плантацию. Вернувшись через несколько часов, он нажал на кнопку селектора и сказал подавленным голосом: "Внимание! Просьба капитану Стоунеру срочно подойти в лабораторию". Официальность объявления напугала всех. Совсем недавно экипаж уже пережил чрезвычайную ситуацию. Тогда в гравитационном парусе, летящем далеко впереди на сверхпрочном такелажном тросе, пробило дыру ледяной глыбой, миниатюрной кометой из Облака Оорта. По счастливой случайности у Дока оказался, вывозимый им нелегальным образом, персидский ковер второго поколения. Для повышения грузоподъемности в ковер вплетают точно такие же волокна, как и используемые для межзвезных перелетов. Им и заткнули злополучное отверстие в парусе. Собравшийся экипаж лицезрел свеженького зоодроида, плавающего в аквариуме- ванне с витаминным раствором. Хоть Фил и сказал, что это ненормально, ведь, насколько ему известно как специалисту в этой области, зоодруиды размножаются почкованием, вегетативно, а не проращиванием из огурца, агротехнику пришлось взять на себя воспитание и обучение нового помощника. Быть может, всевидящий космос сжалился над трудностями, которые выпали на долю корабельного агронома. По внешней и голосовой идентичности с предыдущим, дроида прозвали Герасим. Вадим рассказал доктору Ермакову про привидевшийся ему кошмар, не смущаясь присутствия Панаджина. А ведь Док мог легко разобрать его сон "по-фрейду". Однако Ермаков прописал устным образом только парочку снотворных пластырей глубокого сна. – Плохие сны пройдут, как только мы высадимся на Утопии, – пообещал в свою очередь добродушный индус. – Это удивительный мир... Затем Панаджин произнес несколько слов на хинди. – Чистая планета, – перевел их доктор, – будто слезинка сперматозоида. Утопия. Утопия была так же реальна, как тот факт, что это предложение содержит одну букву "м". Единственное известное людям место, в пределах их досягаемости, куда не распространялась власть Земли. Индус продолжил на родном языке, так как доктор брал у него уроки этого диалекта. Может быть в отсутствие стажера они как раз и практиковались в произношении. – Ты пройдешь словно через... уретру хомо сапиенса... нет, через стебель божественного бамбука и сгинут все демоны... – Ермаков запнулся, подыскивая аналогию, потом продолжил: – Как если бы одержимый бесами попробовал забраться на колокольню, звон которых ненавистен темной силе. Утопия это есть такая колокольня. Нечистым дорога заказана. – Дай мне левую руку, – перешел на русский язык Панаджин. Вадим посмотрел на Дока, тот отвел глаза, мол, не вижу этой ереси. Минуту индиец изучал расположение извилин на ладони бородатого стажера. Индия – древняя родина цыганских таборов и одаренных бортинженеров. – Скоро на перепутье стоять ты будешь, а вот эта линия означает наличие особенных паранормальных способностей... – Это старый шрам, а не морщина, остался с Немезиды... – быстро сказал Вадим и вернул руку на стол, она снова отразилась в гладко выглаженной фольге. Собеседники, сидящие напротив, переглянулись. Словно Вадик, стажирующийся в межзвездных перелетах, упомянул нечто запретное. Планета Немезида находилась в коллинеарной точке Лангража, прямо за Солнцем, никогда не видимая с Земли. Источник многих противоречивых сплетен и слухов. – А вот это я ношу в память об Утопии, сделано в городе Ауровиле, – приподнял рубашку Панаджин. На груди искрилась тритиевая татуировка, изображала она дельфина, летящего среди звезд. – Ты никогда мне не показывал её... – прищурился Док. – Когда успел сделать? Между четвергом и пятницей может быть? Всадники Ауровилля, как же, помню их... Мы пробыли там недолго... – В каком смысле между четвергом и пятницей? – спросил Вадик, удивленно водя бородой из стороны в сторону. – В том смысле, брат мой, что на Утопии есть скрытые сутки посредине них, а промеж понедельника и вторника даже два таких дня, – указательный палец индуса торжественно приподнялся. – Погоди, сам все увидишь. Утопия, любовь моя, мы в пути! – Панаджин, а утописты тебя случаем не завербовали? – пошутил Ермаков. – Что ты, Ермаков-джа, говоришь? Я все еще патриот с Земли, но... Прервал его глухой механический голос из репродуктора, запись эта уже беспокоила обитателей корабля однажды. – Тревога! Посторонний на корабле! Было заметно, как Док напрягся всем телом, ведь трудно попасть неизвестному на космохолет, летящий со сверхсветовой скоростью. Но тембр переключился на узнаваемый и произнес с филипповыми интонациями: – Все в порядке, вывел дроида Герасима на прогулку. Хочу показать вам один фокус. Индус с хитринкой подмигнул Вадиму. – Друид на прогулке? Нет. Ситуация как в твоем плохом сне, когда впереди тянет наш корабль какой-то тягач, а не грави-бом-брамсель. Вот прибыла проверка, вперед, открывай шлюз. Ха-ха. – Если бы это был твой сон, Панаджин, то наверняка там были бы девушки, которых везут отдельно от "Патриота", прознав какой у нас бортмеханик волокита, – усмехнулся Док. – Это так, Вадим! Три очаровательные красотки на втором корабле, так близко. Нехорошо этот факт скрывать от нашего мужского коллектива. Помнишь, Док, в прошлый раз их оказалось двое, а теперь, ах, троица прелестных барышень в пуховых гамаках! Нет там никакого гравипаруса в помине, я то бортинженер, знаю, что наука их еще не изобрела. Враки все! – Спроси у капитана, Вадим, на самом деле, почему он пассажирок утаивает, – поддержал розыгрыш над стажером и доктор, откинувшись в кресле назад. Из-под его рукава показался уголок успокоительного пластыря на запястье. – Если Стоунер не улыбнется ни разу при этом вопросе, то истинная правда, законспирированный гарем имеет место быть. Так и знай. Когда уже завтрак принесут, наконец? Последние слова предназначались Филиппу, появившемуся в дверях, а также Герасиму, вошедшему вторым и вставшему слева от входа, как делал это прежний Герасим по положенному этикету. Следом за ними в кают-компанию зашел капитан Стоунер, серьезный как никогда. – Я отключил систему оповещения, чтобы не мешала, пока в базе данных ты не воскресишь зоодроида, – дал он указание бортинженеру. Тот кивнул утвердительно и привстал с сиденья на один сантиметр, показывая почтение к командиру корабля. – Капитан, хочу продемонстрировать одну очень странную вещь, этот дроид... – обратился Филипп к Стоунеру, севшему во главе стола. – Этот дроид... Хотя лучше покажу на примере. Из карманов хемпового комбинезона агроном достал пригорошни, наполненные семенами, которыми доверху забит трюм. Из двух одинаковых кучек он выложил на полу композицию. В первой, объяснил он, только чистые образцы, во второй – смешанные с прогнившими, негодными. Повинуясь условному знаку дроид прицелился сначала к одной, а потом к противоположной кучке, оценивая состав. Выбрав предназначенную для фильтрования, опустился на колени и начал выхватывать здоровые зернышки кончиками пальцев, откладывая их в другую, очищенную. – Хватит, Герасим, – остановил его Фил, – иди на место, где стоял. Как видите, на этом этапе все просто, но вот сейчас... Филипп взял со стола нож для нарезки хлеба и опустил вниз, положив поближе к дроиду, между посадочными образчиками марихуаны. В поведении псевдочеловека произошла резкая перемена. Не дожидаясь команды, схватился за пластиковую рукоятку. Агроконсультант отпрыгнул в сторону. А Герасим угрожающе нацелился ножом в сторону сидящих за столом, приняв угрожающую позу, словно загородив собой Филиппа. – Не понимаю, почему это происходит. В институте я был лучшим по тренировке зооморфов, а это просто невозможный случай. Они генетически неагрессивны, понимаете? Вдобавок пытается защитить меня, – развел руками дрессировщик. – Неужели он успел так ко мне привязаться? – Фил, ты же понимаешь, что если мы усыпим дроида, то просеивание десятков тонн семян марихуанны опять станет твоей обязанностью. Вы хотели что-то сказать, доктор? Нет, мы не будем ампутировать ноги Герасиму... – капитан задумался. – Поступим так. Нужно собрать все колюще-режущие приспособления и сдать мне на хранение, запру в сейфе. Ответственным назначаю Панаджина. Где-то была пластиковая посуда, да, даже вилки замени. Отберите еще хлеборез у дроида, кто- нибудь, Филипп, может ты? Завтрак переносится на час и сорок минут. Док, хотите партию в нарды? Отлично. Филипп увел разгоряченного зоодроида с собой, засобирался и Вадим, сказал, что потестирует выписанный пластырь, проспится. На самом деле он хотел, но не рискнул спросить у капитана про трех красоток, секретно дополняющих рейс. Стажер зациклился на идее проверить данное обстоятельство самостоятельно. Заслужить уважение товарищей. Смотаться туда-обратно, пока обзорная рубка пустует и голосовые оповещения на корабле отключены. Когда еще представится такая возможность? В отсеке для скафандров у Вадима пересохло во рту, он вспомнил сон. На всякий случай заглянул в смотровой прямоугольник. Нет, показалось, в шлюзе никого нет. Выходить в открытый космос ему еще ни разу не приходилось, но в наши дни даже школьники младших классов могут быть допущены к такой экскурсии. Это чрезвычайно просто, убеждал он сам себя. Одновременно с этим Филипп конвоировал помощника в лабораторию, чтобы изъять весь садово-парковый инвентарь, скальпели и прочее "холодное оружие", для дальнейшей передачи капитану. Войдя в помещение, он сразу заподозрил неладное. Вроде бы и гибриды томатов с геранью цветут себе в кадушках, а в беспочвенном устройстве, на камнях, постоянно обмываемых водой с питательными веществами, растопырили листья тестовые образцы каннабиса индико, часто называемого "марихуаной". Так что же не так? Ох, вот оно... Резервуар, ранее содержащий питательный раствор – пуст. Сух, как будто вдобавок тряпкой протерли. Вылизали. Исчезли и оставшиеся два веретенообразных плода, которые Фил собирался препарировать за неимением на них всходов. Необходимо немедленно сообщить капитану Стоунеру. На панели селекторного устройства одиноко мигает огонек блокировки. Отключено ведь. Проклятье. Приказав дроиду оставаться в помещении и ничего не трогать, Филипп выбежал в коридор и едва не налетел на Дока, который, попутно оглядываясь, спешил к жилым каютам. – Где капитан? – спросил агротехник, но доктор отмахнулся рукой в сторону рубки, невидимой из этого места, там явно что-то происходило. Какой-то шум и отдаленный грохот. Еще шипение, зловещее такое. Посмотрев вверх Фил заметил белесые клубы дыма, тянущие щупальца из вентиляционных решеток. Затем в конце коридора появились они. Док уже далеко позади, оказывается, а спереди вышагивают два зоодроида, каждый держал в правой руке по какому-то длинному лезвию. Приглядевшись, Фил узнал свои садовые ножницы, разделеные пополам и представляющие в руках друидов убийственное оружие. Зеленые гуманоиды, очевидно, заметили двух человек, но не поспешили их преследовать. У них был план. Методично выбивая каждую попадающуюся дверь из косяка, один из незваных гостей скрывался в проеме, проверяя отсек, а второй сторожил в коридоре. Делалось это все с присущей дроидам ловкостью и целеустремленностью. Зачищают корабль от людей, подумал Фил отстраненно, может быть, подосланы космическими пиратами? Те тоже любят, судя по новостным сводкам, закладывать сигнальные космошашки в воздухоочистители. Врятли дроиды сами додумались до такого... Всплеск адреналина прервал рассуждения и догадки агронома, последний побежал за доктором, в прямом смысле, спасаясь от грозящей опасности. Завернув за очередной угол он запоздало понял – все тупик, конечное помещение. Здесь Ермаков, сгорбившись, выковыривал из переборки большую пластмассовую картину в раме. Элемент корабельного декора. С другой стороны находилась дверь в каюту Панаджина, он любил уединение с медитациями и выпросил себе резиденцию на отшибе. На предупреждающий стук не отозвался, заперто. Где же сейчас гуляет индус? Фил обратился к Доку, возившемуся с черным квадратом. – Не время спасать картины, тем более пластиковые репродукции... – Это вход в запасную вентиляционную шахту, по которой можно проползти по всему кораблю до капитанского мостика. Про неё знаем только мы со Стоунером... – пробормотал медик, продолжая расшатывать пластиковое крепление. Наконец люк откинулся, открывая вход в металлический квадратный тоннель. Чуть-чуть бы пораньше... Неразлучная пара дроидов уже здесь. Это конец, подумал Филипп. Вадим с сомнением постучал магнитной подошвой по натянутому тросу. Та вроде бы и прилипала, но не так надежно, как к обшивке "Патриота". Натянутый, как струна, армированный оптоволоконный кабель тянулся вдаль, утончаясь и исчезая. Что находится там, на его противоположном конце, на расстоянии более чем километра, сказать было трудно. Спасало положение то, что импровизированному канатоходцу трудно было потерять равновесие, находясь в невесомости, оставалось только следить за тем, чтобы при ходьбе как минимум один ботинок скафандра всегда был примагничен. В остальном это ничем не отличалось от прогулки по корпусу корабля. Через сто метров он уже не следил за походкой, ноги сами несли его посредине пустого пространства космоса по узкому мостику. Не осталось ничего, кроме звезд, туманностей, отсвечивающего радужными пятнами межзвезного газа и "соломинки" под ногами, на которой, свисая как паук с люстры кафедрального собора, удерживался человек. Храм Вечности, огромный и непостижимый. Страхи, волнения и неудачи прошлого покинули Вадима, теперь он понимал, что имелось ввиду под колокольней и бесами. Он начал путь вверх, туда, где ждут его три красавицы, еще раскачивающиеся гамаки из гусиного пуха и ароматы опиумных благовоний. Теперь неважно, успеет ли он к завтраку. Перед его глазами Созвездия соединялись в солнечные сплетения, вновь расходились; мощный квазар, поглощаемый сверхплотной дырой, гравитационной ямой; летящие кометы распустили многокилометровые косы вдоль Млечного Пути; и опять созвездия, далекие галактики... Дроиды-убийцы хладнокровно свернули в корабельный закуток, где Док уже схватился за стальную окантовку вентиляционной камеры, готовясь пролезть во внутренности "Патриота". Филипп же подумал, что у Дока может быть и есть шансы, но вот у него – никаких. Упрямых злодроидов, натасканных на расчленение человеческой плоти, бесполезно уговаривать или взывать к их милосердию. За спиной агротехника, готовящегося к смерти, зашелестело что-то, словно створки раскрываемой двери. Филипп обернулся. Через порог каюты переступил Панаджин, окончивший медитацию, в обнимку со своим кальяном ручной работы, которым он очень гордился. "Стой!" - хотел крикнуть Вадим, но индус уже сам разглядел вооруженных дроидов, и, казалось, ничуть не удивился. Лицо его светилось спокойствием или может быть чем-то большим. Губы Панаджина шевельнулись и можно было, без умения по ним читать, определить одно единственное произнесенное слово: "Утопия". Затем индиец приподнял громоздкий кальян к плечу, словно винтовку. Щелкнул предохранитель и Вадим понял, что это не курительный прибор, а искусно замаскированная базука. Он пригнулся, избегая выхлопа из раструба. Бывает так, что в критической ситуации время приостанавливает свое течение. Корабельный агроном увидел, будто в замедленной съемке, как реактивный снаряд вырвал из туловища ближайшего дроида кусок зеленой плоти, пройдя насквозь и словно разбросав эту плоть ошметками гнилых недозрелых помидор. Сквозь отверстие в теле неприятеля на мгновение показалась табличка "В уборной не курить!", а затем она вместе с противоположной стеной взорвалась, заодно превратив стоявший далее унитаз в керамическое крошево. В отсеке как будто стало попросторнее, чудная перепланировка. Злодроиды отступили и Фил воспользовался паузой, чтобы проскользнуть в шахту вслед за исчезающими там шлепанцами Дока. В ушах звенело, извиваясь как ящерица по холодному металлу, Филипп решил, что его порядком контузило. По содроганиям корпуса корабля можно было понять – Панаджин развязал полномасштабную войну. Беглецы проползли уже метров десять, когда в лицо подул сильный ветер, хотя откуда здесь может быть воздушное течение такой силы? Док обернулся и что-то сказал. Только когда за ними захлопнулся аварийный люк, контуженному стало понятно, что обшивка корабля была повреждена осколком снаряда. Встречный ветер мигом прекратился. Наконец он смог разобрать, что говорит док, продолжая перемещаться как будто по стальному пищепроводу огромного удава, которого сложили в чемодан и вдобавок сбросили с венерианского водопада. – Этот индус тут все разворотит своим минометом, – сказал доктор, не оборачиваясь. – Боевым дроидам серьезно может повредить только бочка напалма, надетая на голову. Судя по глухой канонаде, Панаджин все еще был жив. – Боевым дроидам? – Да, Фил, ты разве не слышал о событиях на Немезиде? Кажется, Вадима даже угораздило попасть туда новобранцем, скрывает только этот факт, и понятно – почему. На Немезиду доставили капсулы-семена военных дроидов, а потом в один прекрасный день было произнесено кодовое слово и они пустили корни. Росли не по дням, а по часам. Засеянные поля превратились в боевые шеренги, ждущие приказа. Хм, надеюсь, стажер не застал зашквар... Очень надеюсь. – Что значит "зашквар"? – Полный зашквар на Немезиде подробно описан в военной энциклопедии по стратегии и тактике, с правом допуска не ниже обермайора, командующего планетарным боевым подразделением. – А вы-то сами, что там делали, доктор? – Интересный вопрос, в нем же и заключен ответ, мы уже на месте, – астромедик поддел внутреннюю защелку дверцы ведущей в кормовые переходы корабля. Шлюз на капитанский мостик был незапертым, поэтому им удалось беспрепятственно попасть в заветную рубку. Там, во вращающемся кресле, перед пультом, покачиваясь из стороны в сторону, расположился капитан Стоунер, пуская кольцо за кольцом из экологической сигары. Помещение будто обшарили грабители, все вверх дном, люк в тягловую камеру сорван с места. – Капитан... – сказал Филипп, вложив в это слово все, что он видел и пережил. Но Стоунер жестом попросил их посторонится. Он наблюдал на нескольких экранах сразу происходящий хаос и бардак внутри вверенного ему космохолета . – Половина камер уже не работает, что неудивительно, – заметил спокойно капитан, – не наблюдаю бортинженера и стажера, но зато пара дроидов направляется прямиком сюда. Они уже близко и вы не успеете спрятаться обратно в канализацию, как корабельные крысы. Ха! Он продолжил. – Когда я увидел, что террористы начали с командной рубки, то естественно понял, что им нужно, чтоб она пустовала, не было посторонних. Поэтому я по запасному пути пробрался в передний отсек, как только они закончили здесь проверку. Теперь думаю, каким образом могу помешать... – Но резервная вентиляционная шахта была заперта изнутри! – Доктор, этот корабль построен на космоверфи в Глазго, собственность Европейской Автономии, соответственно интересы экипажа поставлены разработчиками превыше запросов Федерации. На борту есть третья, известная только мне, система вентиляционных туннелей. Вы заметили, что захватчики использовали дымовые пакеты? Очень хитро придумано. С тем, что пробудился сначала один дроид, а потом после отключения сигнализации – остальные. И нашел их Филипп в грузовом трюме номер один, то есть нормальный человек всегда начинает работу с единицы и далее по возрастающей, а он нормальный человек, это можно было предвидеть заранее. Наверняка, загружено еще в избытке семян- переростков, а место их назначения - Утопия. Первый злодроид показался в дверях, его тело было усеяно порезами от осколков. Но, несмотря на произошедший обстрел из гранатомета, дроиды не выпустили из рук импровизированные мачете. Не раздумывая долго, ближайший друид направился к людям, прижавшимся к экрану обзора. Его напарник вдруг ухватил за зеленое плечо и воткнул лезвие в лобную часть дроидской головы. Затем разрезал эту самую башку второго друида как арбуз, до самой макушки. Присутствующие с удивлением наблюдали, как он грохнулся на пол и из раскроенного черепа выпали кружева, вместе с потоком травянистой слизи. Поверхность серого вещества в кружевах выше, чем в извилинах человеческого мозга, вспомнил учебный курс Филипп. Оставшийся дроид, оставив оружие в теле противника, переместился поближе к агроконсультанту и неподвижно застыл, в ожидании дальнейших приказаний. Тот обрадовался: "Да это же Герасим!". Что-то вставало на свои места. – Интересно, – сказал Стоунер, – значит первый проросший, ведущий себя безобидно друид должен был обезвредить исподтишка корабельного работника, тоже друида, чтобы у того не включилась программа защиты людей. Но с этим мы справились сами. Не считая отключенной системы оповещения, по факту появления новой персоны, на этом его задача заканчивалась. Вот он и преследовал первого попавшегося дроида, что сейчас валяется здесь дохлый, и соответственно миссию выполнил. – Несмотря на то, что груз принадлежит Федерации, по бумагам только посадочный материал конопли, ничего больше... Широкие экраны слежения показали Панаджина, который нес под мышкой какой-то зеленый шар или мяч. Оказалось, при приближении фокуса камеры, что это голова дроида. Индиец водрузил трофей на самодельный алтарь. – Вот и отлично, – продолжил мысль капитан, – Филипп немедленно направляйся на поиск и уничтожение в трюмах всего, что не подходит под определение "семена каннабиса индико", а мы поищем стажера. Кстати, кто его видел последний? Фил решил начать проверку со случайного номера трюма, дабы не попасться вновь на какой-нибудь подвох. Процеживать все это, спасая планету, намного интереснее, чем те же самые действия в качестве рутинного труда. Герасим послушно семенил за ним, не испытывая никаких угрызений совести за отправку в гербарий своего однокашника. Вот, например, чертова дюжина очень подходит, большинство людей суеверны и обычно пропускают это число, поэтому злоумышленники не подловят его вновь. Филипп перевел ползунок в положение "просушка" и трюм номер тринадцать, как телескопическая труба, начал выдвигаться из корабля. Не дожидаясь, когда груз полностью распределится ровным слоем, агротехник с заранее заготовленной совковой лопатой, вошел внутрь, щурясь от сушильных ламп под потолком. Семена, как зыбучие пески, сыпались и сыпались, но в дальнем углу что-то мешало и словно задерживало оседающую зеленую массу. Наверное, отсырели, решил Филипп. Лопата звякнула о что-то твердое и громоздкое. Этот предмет был раза в полтора выше человека. Вот показалась его верхняя часть, вот он уже виден наполовину, а барханы марихуаны продолжали стекать с него шумящими струйками. Филипп не верил своим глазам – перед ним стояла гильотина. Фома Тутуров, май 2014